«Кремль и набережная „сползают“ в Волгу»

- Этой зимой в Нижнем Новгороде выпало очень много снега. Городские власти говорят о серьезной опасности оползней в нагорной части города, в частности, в районе парка «Швейцария». Чиновники заявляют о том, что парк потихоньку «сползает» по откосу. Так ли это, и насколько велика, на ваш взгляд, опасность?

- Вспомним школьный курс географии - тот его раздел, который рассказывает о водоемах и реках. Высокий берег реки всегда подмывается, низкий - отступает. Этот процесс связан с вращением нашей планеты и так называемой силой Кориолиса. Земля вращается, а река течет поперек нее. Поэтому наш высокий берег всегда будет подмываться, и сделать мы с этим ничего не можем. В целом же подмывание берега - это абсолютно естественный процесс.

- Как можно сдержать развитие этих процессов?

- Есть природные механизмы сдерживания, а есть антропогенные. К первым относится зарастание высоких берегов деревьями и прочей растительностью, которая своими корнями буквально держит почву. К антропогенным способам относится, например, укрепление берега бетонными конструкциями, как, например, сделали это на Речном вокзале. Конечно, даже и такие конструкции могут быть размыты водой, но это уже очень долгий процесс.

В целом аналогичные процессы происходят во всей нагорной части: у нас потихоньку «ползут» Кремль, Верхневолжская набережная и, конечно же, упомянутый выше откос у проспекта Гагарина. Если должным образом проводить в этих местах укрепительные работы, то процесс сползания сдерживаем. Конечно, он все равно будет продолжаться, но уже не из-за размывания почвы, а исключительно из-за грунтовых вод. Впрочем, даже если и не укреплять берег, этот процесс все равно не будет таким катастрофически быстрым и серьезным, что с ним нельзя будет бороться. Не сползет в одночасье вся «Швейцария» вниз, потому что для этого нужно слишком много воды, которая бы пропитала почву. Если только три месяца подряд будет идти дождь… Вот тогда что-то, возможно, и может случиться непоправимое, но пока такого все же не предвидится. Повторюсь - это нормальный природный процесс, и мы сделали правильно, что не понастроили домов там, где сейчас располагается парк «Швейцария» - иначе бы нам всю жизнь пришлось заниматься их укреплением.

- Помимо обрушения берега происходит еще и движение объектов, находящихся на нем, по направлению к обрыву. Насколько велики темпы этого движения?

- Эти процессы измеряются сантиметрами и даже миллиметрами в год. Тут есть еще один важный момент: река подмывает берег и таким образом меняет свое русло. Когда-то она текла на 20-30 километров севернее, постепенно подмывала высокие берега, и сейчас оказалась там, где мы ее видим, то есть южнее. И поэтому не исключено, что через несколько тысяч лет она будет течь еще южнее. Но это очень долгий процесс геологического масштаба. С другой стороны, когда мы проводим канализацию на высоких берегах, мы таким образом пропитываем грунт водой и повышаем опасность возникновения оползней. Но в «Швейцарии» ни канализации, ни водопровода нет.

- Какая еще территория в городе представляет оползневую опасность?

- Наибольшую опасность в этом плане всегда представлял Александровский сад. Причем дело там даже не в подмывании почвы, а в том, что в 90-е годы здесь была заброшена система дренажей, в результате чего высокий склон стал пропитываться естественными и антропогенными водами. Склон над садом действительно «полз». То же самое можно наблюдать и в Кремле около Вечного огня, где на спускающихся вниз дорожках асфальт весь в трещинах. Но это текущий оползень, а не капитальное обрушение берега. Сам же Кремль вряд ли «поползет», потому что там хорошая дренажная система.

Что касается других территорий, то высокий берег «ползет» и в Кстовском районе, и в Лысковском, около водохранилища, причем очень активно.

Если оценивать ситуацию в целом, то картина примерно следующая: проблема существует, но не носит критического характера. Но ей нужно заниматься системно, ежегодно вкладывая деньги в ее решение.

- Кстати, возвращаясь к теме Верхневолжской набережной: рассказывают, что там в предвоенные годы был построен один из бункеров Сталина, в котором он мог бы укрыться в случае внезапного нападения немцев.

- Знаете, легенды на эту тему ходят разные, и в них упоминаются и другие города: Самара, Волгоград, но никаких документов или чертежей, подтверждающих это, не сохранилось. Думаю, правду мы с вами никогда не узнаем.

- Ну, а метромост с точки зрения оползней никак не может повлиять на ситуацию с оползнями?

- Метромост - это, конечно, объект повышенной опасности, и, что касается укрепления грунтов и других процедур, там все выглядит хорошо. Но за всем этим нужен постоянный и неусыпный контроль, потому что это очень крупный объект, и любая ошибка здесь может привести к серьезным последствиям.

- Говоря о потенциальной опасности того или иного объекта, нельзя не вспомнить о двух домах в микрорайоне Мещерское озеро, построенных у самого берега Волги.

- В долгосрочной перспективе эти дома, конечно, обречены. Мы судились с застройщиками, но они, образно говоря, спрятались, а потом переоформились. Стройка там началась до того, как проект прошел экспертизу. Согласно проекту, дом располагался в 60 метрах от воды, однако по факту там только 20 метров. Мы на экспертизе говорили об этом, а нам в ответ показывали проект, по которому никакие нормы не нарушались.

В конечном итоге все эти стенки, врытые в песок, «поползут», а с ними «поедут» и дома. Но это произойдет через десятки лет.

- Как вы оцениваете потенциальный выбор Гребного канала в качестве территории для строительства футбольного стадиона под Чемпионат мира 2018?

- С точки зрения надежности почвы там все в порядке, ведь это же фактически уже дно реки. Но мне кажется, что в городе есть масса других территорий, где можно построить этот стадион. Например, огромная заброшенная территория, где раньше располагался завод «Сосна». Это около Комсомольской площади, за мостом. Понятно, что на Гребном канале красивее, но он уже выполняет определенные функции, а эта территория попросту заброшена. Да и с точки зрения развития города, постоянно обустраивать только развитые территории и не заботиться о заброшенных - это не очень правильно.

Территория, про которую я говорю, хороша еще и тем, что строительство там стадиона поспособствует оптимизации системы городского транспорта, ведь там неподалеку проходит ветка метро - самого незагруженного вида транспорта. Неподалеку и проспект Ленина.
У нас и так на всех мостах пробки, а в случае появления стадиона нам придется транспорт из нижней части города каким-то образом подводить к каналу. Да и внешний вид этой части города - сложившийся и привычный - будет кардинально изменен. Одним словом, не думаю, что это оптимальное место.

- Насколько отсутствие системы ливневой канализации в городе может повлиять на экологическую обстановку в городе?

- Отсутствие ливневки - это серьезнейшая проблема, потому что из-за нее каждый год приходится тратить огромные средства на ремонт дорог. Причем, на выходе у ливневок должны быть очистные сооружения, иначе все, что мы бросаем под ноги, весь этот мусор рано или поздно окажется в Волге и Оке.

- Если затронуть проблему возможного подъема уровня воды в Чебоксарском водохранилице до 68-й отметки, то насколько велика опасность для нашей области?

- Проводились специальные исследования, согласно которым выяснилось, что затопит, например, и Московское шоссе, и все предприятия, которые на нем располагаются. В Нижегородской области от этого пострадают 2,5 млн человек, а марийцы и вовсе потеряют треть территории.

Вообще, когда этот проект разрабатывался, там даже до откровенного цинизма дело доходило: пару лет назад предлагалось, чтобы все убытки от поднятия уровня воды могла взять на себя область. Мы предложили «Русгидро» оплачивать затраты путем передачи региону своих акций, ведь они от поднятия уровня воды получат серьезные доходы. Они отнеслись к такой идее с не очень большим оптимизмом.

- Как вы думаете, поднимут все же этот уровень или нет?

- Я не такой пессимист, чтобы говорить, что да. Все же 63-я отметка была признана окончательной еще во времена СССР. Сейчас эти разговоры вспыхнули с новой силой. На самом деле, множество экспертиз показывали, что и 63-я, и 68-я отметки не являются экономически и экологически обоснованными. Однако идею все равно никто не отменял.

- Что надо сделать, чтобы этого не произошло?

- Есть несколько вариантов. Один их них - это подсчитать возможные убытки от поднятия уровня воды и представить их федеральным властям, попросив при этом помочь с финансированием. Это, конечно, должны быть обоснованные расчеты, но при этом конечную сумму нужно высчитать «с запасом». Это будет колоссальная сумма, и, увидев ее, наверху от такой идеи, скорее всего, откажутся.

Еще один путь - это активная реакция населения, которое должно выступить против такого шага. Если никто не будет открыто протестовать, то создастся впечатление, что нижегородцам все равно. Это же сработало, например, в истории с Химкинским лесом.

- Возвращаясь к теме обильных зимних снегопадов - как они могут повлиять на уровень воды в Волге? Как вообще обстоят дела с качеством воды в Волге? Не мельчает ли она в последние годы?

- По статистике, количество вредных выбросов в Волгу каждый год уменьшается. Но если взять данные Росгидромета, который выступает в роли абсолютно нейтральной стороны, то качество воды год от года становится только хуже.

Говоря об обмелении рек, то в последние годы ситуация здесь более-менее стабильная. Резкое сокращение количества воды в них произошло заметно раньше - в 40−70- годы, когда шло активное осушение болот и вырубка лесов. Ведь взрослый лес как бы питает реки влагой в летний сезон, потому что весной он впитывает в себя талую воду, чтобы потом постепенно отдавать ее ручьям и малым рекам, питая таким образом и большие водоемы. То же самое делает и болото.

В то же время молодой лес полностью забирает воду из почвы, потому что она ему необходима для роста, и не отдает ее. Таким образом, реки там, где растут молодые леса, не получают подпитки.

В целом, есть ощущение, что в плане вырубки лесов, которые необходимы для поддержания экологического равновесия, мы уже подошли к нижней точке. Кое-какие участки леса, необходимые для поддержания баланса, все-таки успели взять под охрану, другие - нет. Посмотрим, что будет дальше.

- Как можно оценить экологическую ситуацию в регионе в целом? Какие районы выделяются в худшую и в лучшую стороны?

- Мы многое делаем для сохранения природы, но проблем остается еще очень много. Вот, например, у нас три миллиона жителей, на которых приходится один миллион автомобилей, каждый из которых «выплевывает» в атмосферу вредные вещества.

Еще одной серьезной проблемой является упадок сельского хозяйства, особенно на юге области, где после прекращения выпаса животных стали исчезать и степные территории.

Благополучная территория - это наш север: Сокольский, Воскресенский, Шарангский районы, не освоенные хозяйственной деятельностью.
Есть у нас проблемы и с лесоосвоением, но это никак не влияет на жизнь или здоровье людей. Это, скорее, важно с точки зрения гидрологии.

У нас не самая благополучная область, но далеко не по всем показателям. Скажем, с точки зрения охраны живой природы мы «наверху» в этом воображаемом списке. У нас единственный регион, где уже 10 лет реализуется стратегия сохранения биоразнообразия области. Также мы один из регионов, где нормально функционирует сеть особо охраняемых территорий, мы активно боремся за сохранение редких видов.

- Как на этом фоне выглядит Дзержинск?

- Город пока что обречен идти по тому пути, по которому он следует уже много десятилетий.
В то же время даже в такой ситуации нужно принять идеологическое решение, которое бы хоть как-то исправило ситуацию. И оно заключается в том, чтобы привлекать инвесторов, которые бы вкладывали средства в открытые новых, менее «грязных» про сравнению со старыми, производств. При этом после открытия этих новых заводов старые необходимо закрывать. Предприятия с грязным производством должны испытывать на себе постоянное давление. Что касается измерений выбросов отдельных предприятий, то в Дзержинске имеется специальная передвижная лаборатория, которая, перемещаясь по городу, может измерять уровень загрязнение в разных его частях.

- Каковы реальные масштабы ущерба «огненного лета» 2010 года для экосистемы региона?

- Ситуация с лесами после пожаров сейчас действительно тяжелая. Огнем пройдено свыше 180000 гектаров леса, из которых чуть меньше половины надо будет сажать заново. С другой стороны, во время горения леса в атмосферу попала масса вредных веществ, и в этом один из главных негативных аспектов ситуации. Правда, сейчас на пострадавших территорий начнется активный процесс восстановления экосистем - будут расти береза и осина, которые очень хорошо поглощают углекислый газ. Но одновременно они будут выкачивать влагу из почвы. Так что это палка о двух концах.

Еще одним важным моментом является тот факт, что мы из-за пожаров не потеряли много высоковозрастных, так называемых перестойных лесов. Их процент очень мал. А основной удар пришелся на сосновые молодняки - посадки начала-середины семидесятых. Они находились еще только в стадии формирования и поэтому не выполняли серьезных экологических функций.

- Как восстановить утраченные лесные ресурсы и избежать подобных коллапсов впоследствии?

- Надо сажать смешанные леса. Они менее пожароопасны, и мы не получим подобного коллапса через, например, те же 40 лет. Я считаю, чтобы избежать этого в будущем, нам необходимо вернуть лесника в лес. А для этого нужно изменить нормативы Лесного кодекса. Ведь раньше специальный обходчик, ответственный за свой лес, обходил его каждый день, и при обнаружении возгорания оно, как правило, ликвидировалось прямо на месте, то есть в зародыше. В крайнем случае лесник, который сам не мог справиться с огнем, привлекал к его тушению своих коллег. Сейчас же лесника нет, и вся надежда - на приход богатых арендаторов, которые специально закупят дорогостоящую технику для тушения пожаров. Но где найти таких арендаторов, если такая инфраструктура окупится только через 30-50 лет?

- Сколько времени уйдет на восстановление сгоревших лесов?

- Если надеяться только на бюджетные ресурсы, то на это может понадобиться лет 30. Но мы сейчас инициируем другой подход: участие бизнеса в этом процессе. Ведь посадить 1 гектар леса стоит 12 тысяч рублей. Конечно, эта сумма не включает расчистку территории, а только посадку, но расчисткой может заняться область, и мы уже получили поддержку со стороны и.о. директора департамента лесного хозяйства Юрия Гагарина, когда обсуждали такой вариант. К тому же, это же еще и своеобразная реклама для той организации, фирмы или предпринимателя, которые согласятся выделить деньги. Около засаженной территории можно поставить табличку, на которой будет написано что-нибудь вроде: «Этот гектар леса посажен благодаря ИП Иванов». Всю зиму мы ведем подобные переговоры, и, думаю, нам удастся «раскрутить» бизнесменов на то, чтобы освоить десятки гектаров. Ну, а один гектар уже удалось посадить на деньги депутатов Законодательного собрания.

Кстати, восстанавливать надо не все, а около 70 тысяч гектаров. Остальное восстановиться само.