«Дети в любое время, даже в войну, остаются детьми»
1 марта 2010 года, 14:03 Тема: Город военного детства
2 года было Лиле Травкиной, когда началась великая Отечественная война. Но Великой ее стали называть уже потом, маленькая Лиля запомнила только страх и голод этой войны. О том, как жилось в военные годы маленькой автозаводчанке, корреспонденту РИА «Время Н» рассказала Лилия Алексеевна Травкина.
— Лилия Алексеевна, ведь автозавод во время войны сильно бомбили, а вы жили в непосредственной близости от него…
— Горящий завод — чуть ли не главное воспоминание моего детства. В 1942 году мне было всего три годика, мама всегда говорила: «Только не смотри в окно!». А я же была по-детски любопытная. Помню, однажды отогнула краешек одеяла (мы тряпками завешивали окна бараков с обеих сторон, чтобы они не бликовали), а там все в зареве. На черном небе то красные, то белые вспышки, и все гудит «у-у-у-у-у». Очень страшно. А там где завод — вообще сплошной пожарище. Удивительно, как там люди умудрялись работать. Ночью все уничтожалось, а за день все восстанавливали и продолжали строить танки.
— А где вы прятались во время бомбежек?
— Никаких бомбоубежищ у нас не было. Автозавод был окружен бараками. Западный поселок, Северный, Восточный, Заводь — все это были барачные поселения. У нас была комната 17 кв. метров. Во время бомбежек стекла прямо дребезжали, а иногда и вовсе разлетались вдребезги. Да что там — двери с петель срывало! Помню, днем все было спокойно, а как начинало смеркаться, с запада на небе появлялись черные точки и слышался гул. Темнело — гул усиливался, и все убегали: хватали детей на руки и бежали к баням, что были у озер рядом с Окой. Бани были старые, наполовину ушедшие под землю, как землянки. Туда набивалось огромное количество людей с детьми. Помню, было жарко, душно, кто-то плакал, кого-то рвало. И сквозь эти жуткие звуки плача и рвоты мы слышали водное уханье, когда бомбы падали в озера.
Однажды, помню, вышли из бани на воздух, минут пять не могла вспомнить, как дышать. А вокруг все в воронках. Я смотрю, лежит человек ничком, но меня мама сразу на руки схватила, и глаза мне рукой закрыла, чтобы я не видела всего этого, и понесла меня домой. И никогда ведь не знали — есть он, этот дом-то еще, когда после бомбежки возвращались. Так мы все устали от войны! Помню, однажды всем поселком решили, что не побежим в бани, останемся в подъезде — будь, что будет. Но как прилетели самолеты, как стали стекла вылетать и ручки с дверей слетать железные, меня мама сразу на руки схватила — и бежать в баню.
— В поселках оставались только женщины и дети, мужчины были кто на войне, кто на заводе. Вы своего отца хоть изредка видели?
— Да, он тогда работал в Сормово. Виделись мы раз в две недели, когда он приходил оттуда пешком повидаться с нами. Шел и не знал, увидит ли нас живыми. И мы не знали, и всегда так плакали, когда он приходил — изможденный, грязный. А когда уходил, не плакали, не было слез, готовились к худшему, от страха и горя не плакали. Так бывает.
— Лилия Алексеевна, где вы в войну добывали пропитание?
— С едой в городе было очень тяжело. Помню огромные очереди за мукой и хлебом. На всех, конечно, не хватало, поэтому каждый пытался встать в очередь к знакомым, кто-то кому-то занимал место. А у нас такой злой участковый был, он никому не разрешал занимать за другого. Прямо пинками выгонял из очереди, такой был зверь! Помню, еще женщины собирали все, что было в доме: чугуны, соль, мыло, — и везли все это в деревню менять на еду. Деревни были далеко. Зимой приходилось им везти все это на санках через вьюгу по ухабам да с риском быть убитыми по дороге. В деревнях они все это меняли на крупу, молоко, а иногда даже масло удавалось выменять. А мы, дети, оставались дома и играли в прятки и жмурки, скакали по кроватям, веселились! Ведь дети, они в любое время остаются детьми.
— Лилия Алексеевна, а что вам больше всего запомнилось из вашего детства?
— Помню, как мама ушла в деревню выменивать продукты, а я осталась дома почему-то совсем одна. Лазила везде, и открыла старый комод, а из него так на меня вкусно пахнуло! Там, видимо, раньше родители хлеб держали. И я прямо припала к нему и нюхала, как это было приятно! А еще помню, соседям пришла похоронка на отца, он в танке сгорел. Убивались они страшно. А тогда, накануне нового года, по домам ходили специальные комиссии с настоящей новогодней елкой к тем детям, кто остался без отца, чтобы хоть как-то поддержать ребят, устроить им маленький праздник. И вот к соседям пришли. Меня тоже туда взяли. И нам тогда подарили настоящие новогодние подарки. Я до сих пор помню запах фундука, конфет, елки. Такие диковинные подарки, такая редкость. Это было настоящее чудо! Все соседские дети ели подарки вместе. Мы вообще тогда были одной семьей.
Автор: Корр. Катерина Ткаченко